15. Последователь паучихи

К Зеленюкам я подъезжал с некоторыми нерешёнными вопросами и внутренней борьбой. На тему того, что от байка мне придётся отцепляться. Чего часть моего нутра не хотела категорически. Но, всё-таки… Блин, надо слезать, пригрозил я внутреннему ощущению, на что оно печально повздыхало, но смирилось.

А вот вопрос был интересным. Итак, байк. По сути — я использовал ходовую и раму. Его никто не заводил ни разу, да и бензина в нём нет и быть не может. Я как кофр бензобак использую, благо у него форма под это удобная.

И вот есть у него магнитола и внешние колонки. Ну есть и есть, золотокрылые, например, вообще лимузин на двух колёсах.

А электричество-то откуда? Динамо от привода? Так оно ДО колёс стоит, а двигатель ничего, кроме прибавки массы, не делает.

Это вопрос раз — у меня орёт самым приятным образом весьма приятная музыка. И вот её приятность вопрос два. Откуда, чёрт возми, в магнитоле продажного байка интересные мне мелодии? И я знаю, что они заиграют, что запускаю — ну чую, тут ладно.

И на байке появляется… подсветка. Неоново-колдунская. И светится, хотя там, где она подсвечивает — светиться-то нечему.

В общем, небывальщина. Прёт, очевидно, через меня. И МЕНЯЕТ байк. Не удивлюсь, если он уже и не байк толком, а что-то… ну полуматериальное, в общем.

Так-то и чёрт бы и с ним. Но, похоже, я не просто маг. А могу к ентой “сетке небывальщины” подключаться. Хотя тут не факт — может, музло из моей памяти, вполне возможно.

Подъехал я, тем временем, к воротам Зеленюков, ну и в открытые ворота прошмыгнул. Насладившись рожами и отвисшими челюстями привратников. От восхищения киберкентавром, несомненно, хихикал я, подъезжая к башне Головы.

Подумал, да и заехал в коридор к нему, благо размеры позволяли.

Марь Васильевна тоже настроение подняла. Челюсть не роняла, но глаза выпучила забавно. И лупала ими, пока я красовался, по приёмной разъезжая.

— И как я вам, сударыня? — полюбопытствовал я через минуту.

— Эм-м-м… Км… — было мне ответом. — Господин Кащей, — наконец справилась с удивлением кентавриха, — вы к Лавру Степановичу?

— К нему, только бы позвать, — признал я.

— В кабинете… хотя вам, наверное, будет мало места, — признала дама, оглянувшись на себя и соотнеся габариты.

И не хочу знать, внутренне хихикал я, для чего Голове и его супруге в его кабинете места “достаточно”, хех.

Тем временем орчина нарисовался. Челюстью отвис, глаза на меня попучил, аж в затылке почесал.

— Еба… кхм, — зыркнул он на супругу. — Это ты сам, Кащей, или тебя?

— Сам, после того как меня, — честно признался я. — Степаныч, разговор есть.

— Кхм, ну давай… ко мне ты не влезешь. Пойдём, — потопал орчина рядом со мной по коридору.

— В общем так, Степаныч. В Благом был нечистик. Сильный, очень. Всех металюдей он сжирал, взамен распугивал от людей нечисть. У них старая техника работала, — уточнил я, на что орк удивлённо поднял брови. — Работала-работала, — подтвердил я. — Ну, в общем, нет его больше. И учти — в Благом МНОГО стариков. И детей. Неделю Леший нечисть до села и дороги не допустит. И всё.

— Э-э-э… ну ты, блин, даёшь, — озвучил Голова. — Новости у тебя, конечно, — почесал он затылок.

— Ты Голова, вот и думай, — припечатал я.

— Так-то да, конечно, — задумчиво протянул Степаныч, но встряхнулся. — Тебя там так? — уточнил он, вглядываясь в место сопряжение с байком.

— Угу.

— И… навсегда?

— Думаю — нет. И… погоди, — стал я отдираться от байка, благо до домика моего мы дотелепались.

А то сил от него отказаться не найдётся. И так очень обидно и неприятно было от байка отдираться. Больно — но это ерунда. И ещё быть торсом сразу стало как-то увечно, калечно… Неприятно.

— Буду отлёживаться и отрастать. Как змеюк, — справился я с внутренними переживаниями.

— Ну да, без хвоста никуда. И ноги не лишние, — охерительно смешно пошутил Степаныч.

— Ха. Ха. Ха, — весело посмеялся над изящной шуткой я, чем орчину несколько смутил, ну и поржал уже нормально.

— Тебе что жрать-то надо, Кащей? — собрался орк.

— Вообще-то ничего.

— Совсем?

— Совсем.

— А вроде…

— Ну, есть я могу, — признал я. — И даже вкусно. Но потребности не испытываю.

— Всё равно жри! Будут тебе жратву приносить, не помешает, — отрезал Степаныч. — Только какую?

— Да обычную, человеческую. Пофиг в общем, да и денег…

— Охренел?! — погрозил мне кулаком орчина.

— Калеку всяк обидеть норовит, — пригорюнился я.

Степаныч опять смутился — ну у меня, в моём положении, сиротинушка получилась на загляденье. Правда, смотря на мою ехидно-довольную морду, смущаться перестал.

— Скотина ты, Кащей, — осудил он остроумного и доброго меня.

— И ещё достоинств у меня есть, — довольно констатировал я. — Степаныч, ты с благовчанами подумай. А еда — херня…

— Чтоб жрал! — погрозил мне кулаком орчина.

— Хорошо, баба Лавр, — тоненьким голосом пискнул я. — Слушай, Степаныч. У меня к ведьмам дело.

— Думаешь помогут? Не хочу расстраивать, Кащей, но с такой…

— Да нет, отрасту я сам. Тут понятно что ведьмы не помогут. Просто разговор есть. А я на байк не полезу. А так по Зеленюкам…

— Зеленушкам! Вот достал уже, запомнить, что ль, не можешь?!

— Могу, но мне лень, — отмахнулся я. — Так вот, в таком виде, — посеменил я тросами по земле туды-сюды. — Ну, в общем не охота народ пугать.

— И не надо. Видок и вправду… тот ещё, — проявил невиданную деликатность Степаныч.

— Так вот, Степаныч, мне бы с Ладой Алой поговорить. Есть кому позвать?

— Найдём.

— Тогда я пополз. Спасибо.

— Не за что Кащей, — пробормотал орчина, явно в думах о том, что делать-то с новостями.

Ну а я пополз в домик. А Алая… вопрос не столько и столько в нашем банно-полевом. Просто я к ведьмам подходил, вопросы задавал, но как-то… Ну в общем, не очень общение. А с Ладой, при всех прочих равных, мы, хех, нашли общий язык. И не только, да.

В общем, досеменил я на тросах до лежбища, да и завалился. О судьбинушке своей, бессмертной, печалиться. Ну и вообще. И от “ломки”, которая у меня без байка началась, отходить.

— Это я вовремя с тобой в баньку-то сходила, Кащей! — охренительно деликатно выдала Лада, заваливаясь в домишку и выпучившись на полкащея. — Сейчас и не попробовала бы ни черта!

Я на это скорбно покивал. Орать, что я тут, на всякий, из тросов заменитель сплёл — не стал. А ну его на фиг. Но проблема, пусть и довольно… не знаю, глупая, но была. И тот факт, что если что — я ещё “огого”, а при желании — и тентаклемонстра натуральная, я озвучивать не стал. Нахрен и самому неинтересно. Но факт возможности — успокаивал.

— Ты знаешь, Кащей… ничем не поможем, ты уж прости, — встряхнулась, закусила губу и стала пыриться на меня с натуральной жалостью Лада. — Я вообще не понимаю, как ты живой-то…

— А я не живой, — с подываниями изрёк я. — Нежить я, Лада.

— И дурак, — ни за что, ни про что обидела хорошего Кащея меня ведьма.

— Сама такая. И я с тобой не по этому делу говорить хотел, вообще-то. Вам шкура ангела интересна?

— В смысле?

— В прямом. В Благом была крылатая тварь с огненным мечом. Назвалась Азария…

— Азраил?!!

— Азария, сам про Исруля слышал, — хмыкнул я. — Держал полог небывальщины над сотнями квадратных километров, нечистиков не пуская. В общем, судя по всему — ангел. Так интересно?

— Да, — не стала ломаться Лада. — Что хочешь за шкуру?

— Не всю шкуру, — уточнил я. — У меня с гардеробом, — указал я на обрывки кожанки, — некоторый беспорядок. Про штаны с ботинками даже не говорю, — тяжело вздохнул я над тяжёлой судьбой одежды. — Но кусок — могу представить.

— Так хочешь-то что?!

— Обучения. Я к вашим подходил…

— И не послали подруги? Мы, вообще-то, мужиков не учим!

— А говорила — не феминистки!