Пока Матвей что-то там заказывал, количество не слишком добрых взглядов на мою персону всё увеличивалось. Натурально — сначала несколько явных магов недобро зыркают. Потом — ещё и ещё. Пырятся, сволочи нетолерантные, и раздражают, да.

Подумал я, тряхнул головой, отрастив связку бело-стальных тросов из черепа. Сложил лапы на груди, оглядел добрым взглядом пырящихся на меня, да и выдал в потолок:

— Ничему эти свинотрахи не учатся!

И, на удивление, помогло. Кто-то поржал, пара гнумов, которые и не пырились злобно, аж пальцы большие с ухмылками в бороду показали. Ну, в общем, кто-то всё равно злобно зыркал, но не весь кабак, а то прям неуютно было. Так кулаки и чесались.

Ну и с Матвеем, чавкающим пропитанием, обсудили, что и как. Обучаться я могу часов двенадцать в день, каждый день. Хоть практическому применению — насколько я понимаю, тайны страшной из разработок не делали. Правда, по контексту выходило, что большая часть производства — условно ручная, завязанная на конкретную магию конкретного людя или металюдя.

Ну, мне именно “принцип” интересен, так что нормально.

В общем, Матвей пожрал, обозначил сроки и намылился срулить.

— Сейчас подойдёт мой сотрудник, будет вас сопровождать, ответит на вопросы. Ваше “интересно” я правильно интерпретирую как этакую экскурсию?

— Правильно, — кивнул я.

— Вот и хорошо. А у меня, прошу простить…

— Дела. Прощаю.

— Да, дела, Кащей. А вот и Сеня, — тыкнул Матвей мне за спину.

— Перумовский! — всё что мог я сказать, обернувшись.

Дело в том, что сзади топал… хоббит. Натуральный: несколько инфантильные черты морда лица, крупные кудри, мохнатые босые ноги под бриджами. И башка непропорционально большая, не патологично, но здоровый чан, относительно крепко сбитого тела. Вот только вместо правоверных полутора метров эта хобиттятина была за метр восемьдесят.

— Да, читал, — слабо улыбнулся Сеня. — И Матвей, не надо анекдота, — взмолился он.

— Не буду, — ухмыльнулся Матвей вставая.

— Я его и так знаю, потому и “перумовский”, — уточнил я.

Но смех смехом, но мне на растерзание отдали вкусного, жирного хоббита, набитого всяким “интересно”. Так что потёр я лапы и стал мохноногого трясти. Для начала — “а что енто у вас в Меллорне-то творится?”

И довольно занятно. Например — четырёхчасовой рабочий день. Поголовно, просто как характеристика гражданства.

— А с чего обязаловка-то? — уточнил я. — У вас пятьдесят тысяч рыл, чем они заняты-то?

— Понимаете, Кащей, у нас… Да, в общем-то, проблемы с тем, чтобы занять эти четыре часа. И больше шестидесяти, кстати, — уточнил он. — Но это нужно.

— Чтоб не ленились?

— Чтоб не свихнулись. Не замыкались в себе. Не было суицидов — а их было запредельное количество. Это скорее… обязательная социальная жизнь, принудительная, как вы и сказали. Так-то, обеспечить едой и одеждой — Меллорн в состоянии и в десять раз большее количество. И магией ухаживать за растениями — быстрее, проще. Но… — развёл мохногий руками.

— Понятненько, — покивал я.

Ну в общем — и вправду понятно. Тут психиатров на такую орду не напасёсси, да и хер они помогут, с учётом металюдей, жизни в ентой древесине, нечисти. А так — дело, общение. И вправду полезно и правильно, признал я.

— Личный вопрос, Сеня, — уточнил я. — Я просто хоббита первый раз вижу. Какие у вас видовые… — прищёлкнул я пальцами, пытаясь сформулировать.

— Склонности? — улыбнулся собеседник, на что я кивнул. — Некоторые зрительные аномалии, позитивного толка. Хорошо вижу и быстрее обычного реагирую на движущиеся объекты. Мелкая моторика — помелькал он пальчиками, — Уникальная. И… — кинул он взгляд на пустые тарелки, которые не успевали убирать нечистики.

Не как в Егорьевске “официанты”, а натурально тягали посуду через небывальщину. Не показывались на глаза вообще, но были не слишком быстрые. И аппетит хоббитячий их уборочные способности явно обгонял.

— Не дураки пожрать, я понял, — понял я. — Ладно, давайте пройдёмся по вашему “жилому ярусу”, гляну. И уже с обучением буду разбираться.

— Давайте, хотя на что смотреть — не знаю. Но я, наверное, привык.

В общем — Сеня не соврал. Никаких особых достопримечательностей не было. Почти километровый пятачок в Меллорне, с городком в центре из небольших домиков — тоже в этакой ярусной клетушке, кстати. Всей разницы с “торговым городком” в количестве. А народу, на виду, на удивление мало и все деловито куда-то чешут. Вокруг — поля, с какой-то отдающей небывальщиной флорой, плотно забивающей пространство от городка до стен-ствола. И коровы-свиньи, между этой флорой бродящие.

При этом — куча народу, от польщиков, до погонщиков. Очевидно, “четырёхчасовой ценз” отрабатывают. Не истощённые, трепятся друг с другом, и морд хмурых не особо много. Встречаются, но они везде встречаются.

Освещение всему этому благолепию, вполне солнечное, давали четыре сферы сверху. Именно солнечный свет, как уточнил провожатый — ельфское колдунство.

Чуть в стороне от городка — стальные врата, вот прям посреди поля. Кованые, брутальные, бессердечные.

— Гномы? — уточнил я, указав на железку.

— Да, гномы. Если желаете — можно посмотреть, там литейные и мастерские. Но… низко очень.

— Тоже сволочи нетолерантные, — припечатал коротышек я. — Нет, не хочу горбиться. А магия и прочая фигня — выше? — указал я на потолок.

— Да, там. Первый ярус жилой и пищевой, — кивнул мохноногий.

Так что дотопали мы до “сердцевины”. Собственно, такая же, как в егоровом дереве была, только значительно больше. И… с натуральными прозрачными лифтовыми шахтами. И воротцами, но без охраны.

— А как? — потыкал я.

— Заклинание.

— Как поднимает — я примерно понимаю. Ворота — как? Вроде доступ, всё такое. Матвей врал, по крайней мере.

— По сигнатуре, Кащей. Тут домовые, точнее, эльфийский аналог. Конгломерат духов жизни.

— Техномагия вульгарис, — поставил я научный диагноз.

— В общем — так.

Трубы вознесли нас на полсотни метров за секунду. Без перепадов тяготения, в этакой “овеваемой ветром невесомости”. Не ураганом, а ветерком. Забавно, да и вид на первый ярус прикольный.

А второй ярус был скорее “этажом”. То есть коридоры и двери, хотя в некоторых случаях — ворота. И тут, кстати, были и живые охранники, попырившиеся на нас охранительными буркалами. Но не подходили — видно, и вправду местный остроухий домовой “вёл”, и информация была. А парочка охранников — шугануть настойчивых недопущенных.

И провёл меня хоббит по двум лабораториям. Ну то есть вход один, а так куча всяких помещений, что взрывается, кто-то выбитые зубы сломанными руками собирает. Точнее, фингал потирает.

Забавное зрелище, конечно: лежит ушатый в шезлонге, на морде светящаяся маска-очки. Дёргается, скатывается с шезлонга, сдёргивает маску и с обиженной мордой потирает роскошный фингал.

Но, при всей забавности — страшновато. Мне Маринка, пусть без подробностей, о “внутренностях в кашу” пары ведьм рассказывала, после чего они в “сеть” лезть и прекратили.

Но с фингалом — всё равно смешно, факт.

А по делу выходила довольно занятная петрушка. И гномиха из “техномагической механики”, что-то типа завлаба, и человек лет тридцати из “информационных технологий”, в том же звании, озвучили мне охеренное предложение.

То есть, лаборатории фурычат круглосуточно, но день — с восьми до восьми. Приходи в этот промежуток, говори, что вот он ты тут, ну и они какого-нибудь сотрудника обеспечат, чтоб моё бессмертие просвещал.

Удобно, оценил я, но сегодня — распрощался. Не хочу учиться, хочу в баньку Зеленюковскую. И поваляться, в потолок поплевать.

— Допуск до лабораторий у вас есть, единственное — к охране на втором уровне подходите на всякий случай, — озвучил Сеня.

— Это хорошо, — отметил я. — Тогда пойду я, наверное.

— Дорогу…

— Не заблужусь, — фыркнул я. — Единственный вопрос — кто такой Петрович, который лучше вашей Ольги помогает? — напоследок заинтересовался я.